— Вот тебе, собака датчанин! (Протыкает ему голову копьем).
Альфред. Англосаксы! победа за нами!
Губбо. Отд<ыха> не будет тебе, Альфред, до коих пор меч играет в руках моих.
Альфред. Остановитесь, датчане! Сдавайся, Губбо, и положи твое оружие.
<Губбо>. Никогда! Ты думаешь, что сыны Одена когда-нибудь соглашались быть чьи<ми> бы то ни было рабами?
<Альфред>. Мне не нужно, Губбо, твоей свободы, я не отнимаю ее. На два слова.
Губбо тотчас останавливается. Обе стороны опускают копья.
<Альфред>. Я готов заключить с тобою <мир> и пощадить <1 нрзб.>остаток твоих товарищей с тем, чтобы ты теперь же немедля отправлялся за море, принес клятву, по обычаю своей религии, никогда не являться у берегов Англии. Оружие всё при вас остается. Всё, что ни имеете на себе, не будет тронуто.
<Губбо>. Король Альфред, я соглашаюсь.
<Альфред>. Итак, храбрый, произнеси клятву.
<Губбо>. Клянусь моим Оденом, моею сбруею, моим вызубренным мечом, что никогда я и вся храбрая моя дружина не будем нападать на твои владения, а когда не выполню моей клятвы, да будем желты, как медь на латах наших! Да обратятся наши копья на нас же самих!
Альфред. Слышите вы все клятву? Губбо, ты свободен. Ступай! Твои ладьи ждут у берегов.
<Губбо>. Пойдем, товарищи. Нам не стыдно глядеть друг на друга. Мы бились храбро. Не сегодня — завтра, не здесь — в другом месте, нанесут наши ладьи гибель неприятелям, носящим золотое убранство…